Русские жены таджиков. Лучшие качества таджикских мужчин

Жених таджик+русская невеста. Какие плюсы и минусы в таком браке?

Сочетание в семейной паре как славянская жена (русская) и муж — парень из Таджикистана, встречается все чаще и чаще.

Много таджиков приезжают не только в Москву и ее окрестности, но и в другие города России на заработки.

Не все из них женаты и многие, проводя годы вдали от родины, думают о том, как обрести на чужбине свою собственную семью.

Мне много приходилось слышать о таком сочетании национальностей в паре, и отзывы всегда положительные.

Мужчина в таком браке получает стабильное положение и документы для проживания, часто и место для проживания тоже (у многих невест есть свои квартиры), он приехал работать, поэтому не боится труда, таджики не пьют, так как религия им это запрещает (если не приобрели такой привычки на новой родине), все заработанные деньги в дом несут , детей любят, женщину уважают.

Для женщины, не избалованной такими плюсами отношения мужчины к семье, вариант такого брака во многом положительный.

Надо только учитывать, что дети, рожденные в таком браке, будут мусульманами, что , скорее всего, от свинины и спиртного придется отказаться, что, если человек, ее муж соблюдающий мусульманин, он будет молиться пять раз в день, отмечать мусульманские праздники и другие национальные праздники, есть национальную еду и соблюдать пост во время священного месяца Рамадана.

Минус для женщины в таком браке — в том, то ей придется приложить усилия, чтобы освоиться с чужой культурой и языком и быть готовой к тому, что дети будут воспитываться в других традициях (но, может, в этом и свой плюс)?

Автором Yelena Yelena дан замечательный ответ на данный вопрос. Со многими плюсами данного брака соглашусь с удовольствием. Добавлю, что плюсом является рождение детей-метисов, которые отличаются особой красотой, хорошим здоровьем, ведь происходит обновление крови, а не смешение.

К сожалению, есть и минусы в таком браке. Добавлю к ним следующие два факта.

Во-первых, дети должны будут выбрать себе национальность (хотя такой графы в паспорте нет, но как-то совсем отказаться от этого было бы некрасиво). И они будут затрудняться. Среди моих знакомых есть такие семьи. К примеру, отец – чуваш, мать – башкирка. Одна дочь выбрала себе национальность матери, а вторая никакую из них, заявив, что она русская.

Во-вторых, как бы ни было грустно, нужно думать о том, что когда-то наступит момент прощания с жизнью. В том случае, когда жена не захочет принять и разделить традиции мужа, могут возникнуть проблемы с похоронами, выбором кладбища (мусульманское или христианское), со сроками и традициями проведения поминок и т.п.

Если человек хочет сохранить национальные традиции, так воспитан с детства, то он не свяжет себя узами брака с человеком другой национальности по этой причине, а также во избежание негативных последствий. Данный факт нельзя не учитывать.

Однако если молодые полюбили друг друга, то им не нужно никого слушать, а быть вместе. Родным не стоит отговаривать возлюбленных, а принять их желание и благословить.

Однозначно, проблем будет много.

Во-первых, это разные обычаи и традиции, особенно это касается поведения женщины. Восточные женщины более сдержанны, у них больше ограничений относительно одежды, внешнего вида, поведения. Русским девушкам будет тяжело привыкать, так как они более свободны и раскрепощенные.

во-вторых, подумайте о детях. В таких смешанных браках могут быть проблемы. Могу привести реальный пример. Мама – русская, отец – чеченец. Женщина следует всем традициям, дочку свою они тоже воспитывали в строгости, выдали замуж за чеченца. В результате она развелась, не понравилось ходить в юбках и платках. Пустилась во все тяжкие, с семьей не общается. Отец и мать от нее отвернулись. Ну что здесь хорошего ?

Плюсов я вообще не вижу, брак и брак, просто смешанный, ну может дети красивые получаются в таких браках, говорят.

А насчет минусов, я столкнулась в 25-летнем возрасте, когда у подруги умер муж, русский, а подруга -татарка. Ощущения были непередаваемые, какое-то неприятие на клеточном уровне, необъяснимое, то что претит изнутри. Вобщем внешне картина была такая: все татары со стороны подруги сгрудились в одной комнате и не знали как себя вести, в зале лежал покойник забальзамированный, свечи, родные оплакивающие и батюшка.. В этот момент я лично поняла насколько мы разные, поняла на уровне ощущений, и поняла что замуж выходить надо ну если не за свою нацию, то хотя бы чтобы вера была одна. Тогда не чувствуешь пропасти. Ощущения усугубились на кладбище, на которое я категорически ехать не желала ( у мусульман женщины не ездят на захоронение, и плакать у нас строго нельзя). Опуская подробности, могу сказать что такие же ощущения испытывала я когда у меня племянница выходила замуж за христианина. Я родилась и выросла в России, я человек с русской ментальностью, но к своей религии я отношусь с большим уважением и не понимаю, когда в одном доме висят и иконы, и наши молитвы..

Не нравятся мне такого рода смешения((( а как быть , если возникают чувства , я не знаю(((

Семь привычек таджикских жен, которые понравятся любому мужчине

22 Февраля 2018

Чтобы быть настоящей восточной женщиной мало родиться в этой стороне света и обладать характерной внешностью; для соответствия этому определению женщине полагается следовать строгим правилам поведения.

Партнер «Азия Плюс» «Открытая Азия онлайн» собрала некоторые привычки таджикских женщин, которые в нашем регионе традиционно имеют восточные жены.

Обращается к мужу на «вы»

Практически все таджикские женщины, за редким исключением, обращаются к своему супругу на «вы», и называют своих мужей не по имени, а «хозяин», «отец моих детей» и т.п. Впрочем, на севере Таджикистана и мужчины, и женщины обращаются на «вы» ко всем без исключения, даже к своим маленьким детям.

Любая таджичка умеет хорошо готовить

Таджикская женщина, которая не умеет готовить, причем не просто готовить, а творить настоящие кулинарные шедевры, это нонсенс. Любая таджичка отлично справляется с тестом и может приготовить вкуснейший плов. Матери с детства прививают своим дочерям любовь к кулинарии, потому что, если молодая девушка, придет в дом к мужу без этих навыков, то позор падет на всю ее семью.

Кстати, также виртуозно таджички справляются и с другими домашними обязанностями, будь то глажка белья или уборка дома.

Семья невесты покупает одежду для жениха

Покупка наряда для жениха на свадебную церемонию – это обязанность семьи невесты. Более того, весь необходимый для семейной жизни домашний скарб, включая мебель, также приобретается за счет родителей невесты; от жениха требуется только жилье. Поэтому, зачастую перед свадьбой, родственники девушки, приглашая гостей на церемонию, заказывают им подарки. Например: семья Искандаровых – ковер, семья Исмоиловых – кухонный комбайн и т.д.

Никогда не остается с другим мужчиной наедине

Даже если этот мужчина родственник. Таджикская жена пустит в дом мужчину только при условии, что она не одна. В противном случае, даже родному брату мужа вход в квартиру заказан: «ждите хозяина». И до сих пор, на любом мероприятии женщины и мужчины в Таджикистане традиционно сидят за разными дастарханами, в разных комнатах. И обслуживанием мужского дастархана (подавать блюда на стол, убирать грязную посуду) занимаются мужчины.

После рождения ребенка 40 дней живет у матери

Из роддома таджикская жена отправляется домой к своей матери, особенно если родился первенец. Здесь она проживет ровно 40 дней, в течение которых мать научит дочь всем премудростям обращения с малышом; кроме того, все необходимое для первенца за свой счет приобретет семья женщины. После такого мастер-класса, муж никогда не увидит беспомощности жены в общении с младенцем, ведь следить за ребенком – прямая обязанность женщины.

Ничего не делает без согласования с мужем

Даже самое безобидное дело, например, покупку одежды или поход к родителям, таджикская жена обязана согласовать с мужем. Не говоря уже о более серьезных решениях. Спрашивать разрешение у мужа для таджикской женщины – это совсем не зазорно. Стыдно, когда происходит наоборот.

Встает в присутствии мужа

Особенно если в доме находятся посторонние люди. Сколько бы муж не входил в комнату, где находится его супруга, она будет вставать перед ним. Это считается знаком уважения, любви и демонстрацией всем присутствующим, какой высокий статус у ее мужчины.

Таджики меняют своих жен на русских

Худенький, маленький, в оборванных штанах и с грязными ногами — не мужчина, мечта. Причем женщин разных стран — двух как минимум. В 34 у него уже седая башка, куча голодных родственников и вечно нет денег. Другой бы на его месте запил, а таджик Нигматулло просит звать его Саней и источает такую непрошибаемую уверенность в собственной неотразимости, что невольно перестаешь удивляться его мужской востребованности и в Таджикистане, и в России.

«Я жена не люблю, я Фатима люблю! Питер — лучший город на земле!» — кричит он на весь двор на окраине Душанбе. «Да-да, не любит, это все знают, — кивает головой соседка, — только каждый год ей по ребенку делает и снова в Россию к Фатиме уезжает».

В России около миллиона трудовых мигрантов из Таджикистана. Они кладут асфальт и плитку, убирают улицы и подъезды, работают в супермаркетах, строят дачи и копают огороды. Их денежные переводы на родину составляют 60% ВВП страны — по данным Всемирного банка, по соотношению переводов к ВВП Таджикистан занимает 1-е место в мире. Так же Таджикистан вырвался на 1-е место в другом рейтинге — по количеству брошенных женщин. Раньше «страной оставленных жен» называли Мексику, тоже славящуюся своей дешевой рабсилой, теперь — Таджикистан.

До распада Союза таджикская диаспора в России составляла 32 тыс. человек, сейчас она в семь раз больше и растет как на дрожжах. В прошлом году, по официальным данным, таджики с русскими сыграли 12 тыс. свадеб. «Каждый третий таджик, уезжающий на работу в Россию, домой никогда не вернется» — к такому выводу пришли исследователи МОМ (Международной организации по миграции). 90% таджиков оседают в Москве и области, 5% в Питере, остальные едут в Поволжье и на Дальний Восток.

Фатиму, любимую женщину таджика Сани, на самом деле зовут Светой. Ей 29, работает медсестрой в детской больнице, живет в Питере с мамой. «Она мне помогать по-русски, а я с ней за это живу, — объясняет Саня, — я хочу прописку Питер, а мать ее, Люда, злая, не хочет меня». В Питере он уже восемь лет, чуть меньше живет с Фатимой-Светой. За эти годы она приняла мусульманство и переехала к нему на съемную квартиру. После работы убирается и готовит не только для Сани, но и для его дяди и братьев — всего их в «трешке» восемь человек.

Раз в год Саня наведывается в Душанбе, к законной жене и детям — их у него четверо, последнему всего год. С Фатимой детей нет. «Ах-ах, она хочет», — таджик томно закатывает глаза и целует фотку своей темноволосой возлюбленной в телефоне. Рано или поздно они поженятся и у них будут дети, не сомневается Саня, а «злая Люда» пропишет его в свою квартиру.

Саня — мужик порядочный: каждый месяц шлет домой переводы на 5–7 тыс. рублей, регулярно звонит и пусть редко, но приезжает. И ему хорошо, и жена счастлива. Большинство таджичек, отлично зная о вторых «русских семьях», в очередной раз провожая мужей на заработки, с ужасом ждут SMS-развода. «Талак, талак, талак!» — и все, свободна. SMS-разводы захлестнули страну, а политические деятели разделились на два лагеря: одни требуют признать такой развод легитимным, другие — запретить как неуважение к женщине и шариатским законам: по канонам «талак» надо говорить лично.

Любовь с огоньком

Брошенных женщин — тысячи. Кто-то от безысходности и неуверенности в себе становится самоубийцей. Кто-то едет за мужем в Россию или пытается получить хотя бы алименты. 28-летняя Латофат из Душанбе подала на сбежавшего мужа в суд и ждет теперь заочного решения об алиментах. «Он уехал на заработки 1,5 года назад, — рассказывает она. — Вначале звонил, потом попал в России в тюрьму на полгода за воровство, ну а несколько месяцев назад вообще исчез».

Латофат жила у свекрови — по старой традиции муж всегда приводит жену к своим родителям. По новой традиции пока муж на заработках, недовольная свекровь может запросто выгнать невестку с детьми на улицу — достаточно позвонить сыну и сказать, что она ей не нравится.

До свадьбы Латофат мужа не знала — их сосватали родители. «Оказался наркоманом, избивал меня постоянно, а когда уехал, стала поколачивать свекровь», — опустив глаза, вспоминает женщина. В итоге она с двумя детьми вернулась в свою семью. Устроиться на работу не может — окончила всего четыре класса школы. «Потом началась война, стреляли и днем и ночью, и родители перестали пускать меня на улицу, — говорит Латофат. — Они рассуждали, что уж лучше пусть я буду живой, чем образованной, но изнасилованной или мертвой».

«В кишлаках таких девушек без образования тысячи, — говорит Зибо Шарифова из Лиги женщин-юристов Таджикистана. — Они все — бесправные рабыни свекровей, терпят сколько могут, а потом — в петлю. На днях к нам обратилась за помощью сестра одной такой самоубийцы. Утром встала, подоила коров, убрала в доме, приготовила завтрак. А потом пошла в сарай и повесилась. Муж в России, осталось двое детей».

На севере Таджикистана в ход идет канистра с бензином — желающих поджечь себя назло бросившему мужу или ненавистной свекрови становится все больше. Через ожоговый центр в Душанбе проходит около 100 таких самоубийц в год, половина из них — жены трудовых мигрантов. 21-летнюю Гульсифат Сабирову привезли из кишлака три месяца назад в ужасном состоянии — у нее было обожжено 34% тела. После шести пластических операций на нее все равно страшно смотреть.

«Он меня мучил, избивал, а потом сказал: или сама себя убьешь, или я тебя задушу», — едва шепчет она обожженными губами. После очередной ссоры с мужем она пошла в сарай и вылила на голову канистру бензина, а потом бросила спичку.

Муж Гульсифат тоже несколько раз работал в России и по всем меркам был видным женихом. Гуля — самая младшая из восьми детей, самая красивая и скромная. Он только вернулся с очередных заработков, увидев ее в кишлаке читающей Коран, влюбился и прислал сватов. «Хоть она голодать не будет», — сказали родители, выдавая ее замуж. Через пять дней после свадьбы муж снова уехал в Россию, а Гуля осталась у свекрови. Потом вернулся, но вместе они не прожили и двух месяцев. Уже в больнице выяснилось, что Гуля беременна.

«Он ее правда любит, да и она, когда он приходит, становится такая радостная, активная, — говорит Зафира, старшая медсестра отделения. — За 14 лет, что я здесь работаю, первый раз вижу, чтобы муж так за больной ухаживал. Он ждет ее из больницы, делает ремонт в комнате, а ее родители — ни в какую. Считают, что его должны посадить».

Медсестры, несмотря на ее жуткий вид, Гуле даже завидуют: брак по любви, пусть он и вылился в такую чудовищную трагедию, в Таджикистане все еще большая редкость. Большинство союзов укладывается в простую схему: сосватали — родились дети — уехал в Россию — бросил.

Мужья напрокат

Чем дальше от Душанбе, тем чаще вместо машин едут навстречу ишак-мобили. В повозках женщины и дети. Дорога в идеальном состоянии — ее строили китайцы, в кредит. Теперь, чтобы добраться из Душанбе в Худжанд (бывший Ленинабад), нужно платить — бесплатной альтернативы просто нет. На полях с только что распустившимся хлопком — одни женщины.

«Спасибо России, что даете нашим мужьям работу!» — кричит нам самая пожилая из всех. Одна не видела мужа пять лет, другая три, большинство — не меньше двух. За месяц работы под палящим солнцем (на градуснике 45 градусов) они получат мешок картошки, лук да морковь. Зарплаты хватит ровно на два килограмма мяса. Но другой работы все равно нет, поэтому все в поле.

В кишлаках, которые на современный манер называют джамаатами, мужчины давно наперечет. Аловедину Шамсидинову из джамаата Навгилем 72, сыновья давно в Ростове-на-Дону, после смерти жены назад — присматривать за ним — вернулась невестка Махина с детьми. В России она прожила с мужем восемь лет, работала в больнице операционной сестрой, потом украшала торты.

«По-всякому мы пробовали получить гражданство — чего бы ни врали по телевизору, его не дают, — говорит Махина, доставая из тандыра пышущую жаром лепешку. — Единственный верный способ — жениться на русской, поэтому очень много фиктивных браков. С другой стороны, у всех таджиков, живущих в России, есть местные подруги. И много других браков — мусульманских, «никох» называется».

Махина хочет вернуться назад, к мужу. «Хочется уехать, правда хочется — а дед ни в какую!», и одного его оставить нельзя — родственники заклюют. И мужу в кишлаке нечего делать. Навгилем находится в 2 км от города Исфары, раньше там были заводы — химический, гидрометаллургический, спиртзавод, и фабрики — швейная и прядильная. А сейчас на весь район 100 рабочих мест. И без мужа плохо — и не хочется, чтоб свои проклинали, если бросит свекра.

«У нас тут еще дикие нравы, никто своих прав не знает, — тяжело вздыхает зампред джамаата по делам женщин и семьи Суясар Вахобоева. Она вроде мирового судьи — в случае семейных конфликтов вызывает стороны для переговоров и объясняет, что невестка — тоже человек. — Как бы ни старались власти, в кишлаках по-прежнему девочек не пускают в школу и выдают замуж в 14–15 лет. А дальше — заколдованный круг: он приедет ненадолго, сделает ей ребенка — и назад, в Россию». «Может, они и отпускали бы девочек в школу, но зачастую нет даже денег, чтобы купить форму и собрать ранец», — говорит Мавлюда Ибрагимова из ассоциации по защите прав женщин трудовых мигрантов.

«Соломенные жены»

«Женщина без мужской ласки чахнет и становится похожа на сушеный урюк, что растет у нас в огороде», — машет 46-летняя Васила рукой в сторону высокого дерева. У Василы лицо круглое, гладкое, бока плотные — не то что у ее подруги Малохат, от которой муж уехал в Россию много лет назад, тоже обзавелся семьей и ни разу с тех пор в кишлаке не объявлялся. «У нас сосед вернулся с хаджа, я к нему без спроса пошла, на пять минут — а он из-за этого взял и развелся со мной, осталась одна с четырьмя детьми», — тяжело вздыхает Малохат. Таких, как Малохат, полкишлака, а Васила на всю округу одна.

Василе из джамаата Чоркух надоело, что ее муж вечно на заработках, а денег присылает крохи, и когда он приехал к ней на побывку, просто заперла его в доме. «Он в Сызрани работал, в Иванове, я его все пытала: у тебя там кто-нибудь есть? Он — нет! А потом, когда я ему устроила истерику и сказала, что все равно не отпущу, мне его «жена» начала названивать и требовать его назад, вот кобель! — Васила — руки в боки, золотые зубы блестят на солнце — баба боевая, с высшим образованием, бригадирша в поле, сама купила и водит «шестерку». Мужа она не отпускает уже три года. — Дочки на папу не нарадуются, я его к себе в бригаду взяла — ну и пусть денег почти не зарабатывает и стонет, что хочет в Россию, зато я при мужике».

Чоркух упирается в горы, вдоль низких пыльных домов бежит мутный арык, в котором моет посуду и ноги все население Чоркуха — женщины и дети. Возле старинной мечети сидят аксакалы — они следят, чтобы девочки, отправляясь с ведрами на колонку, не слишком смотрели по сторонам. Одно их слово — и если в кишлаке появится жених, к ней во двор он никогда не заглянет.

В кишлаке Шахристан, что на севере Таджикистана, нравы не такие суровые, а мужиков еще меньше. Тут с работой еще хуже, и единственный способ выжить — податься в Россию. Мавлюда Шкурова носит темный халат и белый платок, она в трауре — полгода назад ее мужа Рахмата сбил насмерть микроавтобус. Ему было 44, осталось четверо детей. В Шахристан в прошлом году вернулись в гробах еще трое мужчин.

«Рахмат стоял на остановке в подмосковном Щекине, рядом с хладокомбинатом, где работал и жил, — рассказывает его брат Немат. — Его сбил Александр Сухов, денег даже на гроб не дал — все равно, сказал, посадят». За девять лет, что Рахмат был в России, старый дом совсем развалился, а на новый он так и не заработал. Теперь на трудовую вахту отправился его старший сын — ему еще нет 17, только закончил 9-й класс. «Одна надежда — на него, — едва не плачет Мовлюда. Второй сын ходит рядом — он инвалид детства. — Звонил на днях — работали с ребятами у армян на даче, а им не заплатили. Он от обиды плакал, я тоже рыдала».

Хабиба Наврузова, учительница русского языка, с пятью детьми уже шесть лет живет без мужа. Младший сын отца ни разу не видел. Старшую дочь сама замуж отдавала — по всем законам это должен делать отец. И свекровь сама хоронила — муж, хоть и звонит иногда, говорит, что нет денег приехать. Даже на похороны.

«Традиции, с одной стороны, все еще сильны, а с другой — отчаянно нарушаются, — говорит Зибо Шарифова из Лиги женщин-юристов Таджикистана. — Раньше представить себе было невозможно, чтобы у нас родителей бросали, а теперь старики сами к нам за помощью обращаются — подать иск против сына на алименты в твердой сумме».

Хабиба же свято верит, что еще чуть-чуть — и загулявший муж вернется. «Звонил недавно, в сентябре теперь обещает», — убеждает нас Хабиба. «Вернется он, жди, когда совсем старый станет и никому не нужный!» — подкалывают ее соседки. Она не обижается — тут в каждом дворе «соломенные жены».

Фатима-Света из Санкт-Петербурга готовится к мусульманской свадьбе-«никох» — Саня-Нигматулло по телефону сделал ей предложение. Скоро закончится «ураза» (пост), и он снова вернется в Питер. «Таджики ответственные, своих не бросают», — убеждена Фатима. Она совсем не переживает, что будет «второй женой» — главное, что любимой, говорит она.

Источники:

http://www.bolshoyvopros.ru/questions/1805846-zhenih-tadzhik-russkaja-nevesta-kakie-pljusy-i-minusy-v-takom-brake.html
http://ia-centr.ru/publications/sem-privychek-tadzhikskikh-zhen-kotorye-ponravyatsya-lyubomu-muzhchine/
http://iz.ru/news/497682