Что означает сечь розгами”. Как в старину секли розгами? Про сечь розгами непослушных девушек () Меня в детстве секли розгами”

Aleksandra

Платье барыни.
Все знакомые и друзья бизнесмена были бы шокированы, узнав о том, что всеми уважаемый Иван Андреевич дома превращается в крепостного холопа Ивашку, целиком принадлежавшего молодой и красивой барыне Марине Алексеевне, в миру законной жене удачливого предпринимателя. Жизнь холопа Ивашки была в полном распоряжении барыни, и он получал от нее огромное число капризных приказов, нес множество повинностей. Сегодня утром Марина была не в духе и пообещала вечерком высечь Ваньку розгами.
Порола барыня как в старину, засекая до беспамятства, поэтому холоп был в страхе и думал в каком настроении его надменная повелительница. Придя, домой, Иван Андреевич с облегчением заметил, что барыни нет дома. Кряхтя и морщась, запуганный холоп переоделся в специальную, зеленую лакейскую ливрею, и начал спешно драить полы к приходу госпожи. Отполировав их до блеска, Ивашка бросил тряпку, косясь на большую кадку, наполненную соленым рассолом. В ней намокали длинные тонкие розги, которыми Марина Алексеевна немилосердно порола супруга – холопа. Может быть, она меня простит, – грустно подумал подневольник, – наверное, барыня сейчас у одного из своих любовников и вернется довольная, я же буду тих и покорен, стараясь ей во всем услужить, и меня не будут сечь этими ужасными розгами. Однако Иван Андреевич не питал особых иллюзий. С тех пор как он влюбился в юную студентку Мариночку
Горностаеву и был порабощен ее навеки, доля его была тяжела. Девчонка презирала его, с негодованием отвергала, а он влюблялся все сильнее и сильнее. Долгими днями и ночами, никого не стесняясь, он стоял на коленях перед ее дверьми или окнами. Однако его потуги были тщетны. Маринке смертельно надоел вечно шатающийся за ее юбкой мерзкий поклонник, и девица придумала план избавления от противного кавалера. Неожиданно спокойно, выслушав его седьмое предложение руки и сердца, Мариночка кокетливо улыбнулась, и внезапно протянула ухажеру ручку и какой-то, составленный изящным почерком документ. Недоуменный воздыхатель посмотрел на текст и страшно побледнел.
Документ гласил:
Купчая крепость.
Данный документ является официальной купчей крепостью принадлежащей госпоже Горностаевой Марине Алексеевне, далее упоминаемой как барыня, на полное владение душой и телом господина Мамонова Ивана Андреевича, далее упоминаемого как холопа Ваньку.
Господин Мамонов продает свое тело и душу мадемуазель Марине Горностаевой, с условием, что сия девица выйдет за этого недостойного замуж и изволит носить фамилию Мамонова.
Госпожа Мамонова становится барыней своего мужа, а он ее подлым холопом.
Поганый холоп Ванька полностью является собственностью барыни, она вольна, решать его судьбу, согласно своим капризам.
Все движимое и недвижимое холопье имущество переписывается на имя госпожи Мамоновой.
Барыня может жестоко наказывать нерадивого холопа так, как ей вздумается за любое упущение или по своей малейшей прихоти.
Госпожа Мамонова сама определяет строгость любых телесных наказаний в виде продолжительных порок розгами, стояния голыми коленями на горохе, постоянных пощечин и т.п.
Барыне дозволяется засечь холопа до смерти, продать или выписать вольную. Ее власть безгранична. Наказание может быть назначено и приведено в исполнение по любой прихоти помещицы.

Низкий холоп является виновным в плохом настроении барыни и подлежит порке даже за это.
Холоп вечно виновен.
Барыня всегда права.

Прочитав этот страшный документ, Иван Андреевич изменился в лице, в ужасе сделал несколько шагов назад и опрометью бросился бежать. Вдогонку ему слышался серебристый смех коварной Мариночки.
Капризная барыня – самодурка и подлый холоп в ее угодьях. Захочет Марина Алексеевна высечь бездельника, придется ложиться под розги, вздумается поставить на горох, остается лишь умолять о прощении, в надежде, что милосердная помещица со временем простит. Однако бумага подписана, и дороги назад не было.
И все бы ничего, но в усадьбе были введены телесные наказания, от одного воспоминания которых крепостной покрывался гусиной кожей. Его прелестная барыня велела по вечерам замачивать в рассоле свежие прутья и следила, чтобы в поместье всегда были под ее нежной рукой соленые гибкие розги. Марина отвела специальное помещение для порки холопов и назвала его, как водится конюшней. На конюшне мокли розги, стояла лавка для увещеваний, специальные колодки, под которыми был рассыпан твердый горох. По замыслу барыни, после розог, холопы должны стоять на горохе в этих колодках и думать о своих винах перед госпожой.
На конюшню Ванька попал очень быстро. Избалованная барыня так мечтала высечь холопа, что только все стало готово к наказаниям, она приговорила его к порке, придравшись к тому, что капризнице показался невкусным завтрак. Наказание злая помещица превратила в ритуал. Она велела дрожащему Ивашке нарядно одеть себя. Тот облачил свою законную жену в красивое платье. Марина Алексеевна долго прихорашивалась, красила губы, мерила серьги. Потом холопу давалось время на извинения и просьбы о помиловании. Ванька рухнул на колени, бился головой о пол, целовал низ платья своей владелицы и умолял простить его и не сечь этими жуткими розгами. Барыня млела от таких унижений, слегка придерживая платье, к которому припадал губами ее глупый муж – раб. Дождавшись, когда поток покаянных слов иссякнет, помещица мило улыбнулась и залепила Ваньке звонкую пощечину. Опешивший крепостной умолк, а его красивая барыня показала ему пальчиком в направлении конюшни. В тот день холоп удостоился трех сотен розог. Барыня быстро поняла, что ей весьма нравится жестоко сечь крепостных. Глубоко дыша носом, Марина уверенными движениями драла задницу холопа. Избиваемый громко орал, слезы ручьем лились из его глаз, он молил о пощаде, думая, что строгая супруга засечет его насмерть. Барыню совсем очаровали эти крики, вперемешку со свистом розог. Она блаженствовала, упиваясь своим могуществом, и порола дальше, стараясь стегать по одним местам, отчего зад покрывался кровью. Но к счастью для низкого холопа, розги, наконец, пришли в негодность, что весьма огорчило капризную помещицу, и, окончив наказание, она повелела Ивашке запасаться гораздо большим числом мокрых прутьев. После первой порки барыня была в таком восторге, что ее несчастный муж стал проклинать все на свете. Госпожа Марина Алексеевна секла за малейшие упущения. Только нещадно исхлестанный зад крепостного начинал заживать, как нежный женский пальчик вновь указывал в направлении конюшни, где безжалостно полосовался розгами самовлюбленной самодурки.

И в это время зазвонил колокольчик. Госпожа вернулась домой.
Иван Андреевич побежал, сломя голову, в горницу открывать двери барыне. Барыня пребывала в скверном расположении духа.
Твои любимые розги научат правильному поведению! Отвечай! Хочешь поскулить на родной лавке?
Вусмерть перепуганный предстоящим походом на барынину конюшню, Иван Андреевич бухнулся в ножки жестокой супружницы. Он раболепно покрывал горячими поцелуями краешек женского платья, вылизывал каблучки туфелек и скорбно рыдал. Злая самодурка была от всего этого в полном восторге.,
А теперь готовься одевать госпожу, я желаю отлупить тебя во всей красе.
Душа Ивашки ушла в пятки. Он понял, что безжалостная Марина обязательно напишет на его заду кровавые узоры. Теперь оставалось лишь смириться со своей далеко не завидной участью и молниеносно исполнять все повеления барыни, иначе его высекут гораздо больнее, да еще поставят на долгие часы на горох, где он будет протирать свои коленки да костей.
Пока холоп аккуратно расчесывал роскошные черные кудри красавицы, барыня медленно красила губки, любуясь своей привлекательностью. Подведя глазки и брови, молоденькая госпожа надела золотые серьги, украсила лебединую шею бусами, облачила ручки кольцами и браслетами. Сотворив последний мазок, барыня поняла, что к порке готова.
Иди на конюшню, готовь розги, – строго произнесла Марина, – к моему приходу, чтобы все было готово, и чтобы ты, лентяй, стоял на коленях перед госпожой.
Не теряя ни секунды, холоп помчался исполнять волю барыни. В один момент он домчался до конюшни. С трепетом, бросив взгляд на страшную скамейку, на которой госпожа будет его пороть, бедняга подбежал к большой лохани, в которой мокли длинные тонкие розги. Прутьев было очень много, и они замачивались в рассоле для увеличения гибкости. Барыня заметила, что соленые розги секут гораздо больнее, а сама соль жестоко разъедает красные полосы, которые она заботливо наносила на зад и спину крепостного, поэтому прутики были насквозь пропитаны рассолом и выглядели для раба устрашающе.
Чуть не плача, Ивашка стал вязать пучки. Он брал по три прутика и аккуратно обматывал их тонкой веревочкой. Ванька внимательно проверял каждый прут, чтобы он был длинный, тонкий и гибкий. Если госпожа останется недовольной розгами, она засечет его до смерти в приступе гнева, поэтому холоп был жутко скорпулезен. Связав десяток пучков, Иван, согласно этикету, встал на колени, завел руки за спину, опустил вниз глаза и стал ждать, когда любезная жена явится пороть свою живую собственность. Ожидал свою законную супругу он довольно долго. Госпожа любила продлить мучения холопа. Она с наслаждением представляла, как он стоит на коленях полный страха от предстоящей порки, зная, что будет неумолимо высечен строгой барыней. Наконец, женщине надоело просто так млеть, и, оправив складки платья, она направилась на конюшню.
Ванька услышал приближающийся цокот дамских каблучков и затрепетал. Против его воли кожа покрылась предательскими мурашками, ноги задрожали, а шея покрылась потом. Он отчетливо представил противный свист розог, невыносимую боль и нежную улыбку накрашенных губ.
Дверь отворилась, и Иван увидел краешек шелкового платья жены и туфельки на тонких шпильках. Каблуки застрекотали в сторону, и холоп услышал ненавистный свист. Госпожа проверяла розги. В этот раз она, по- видимому, осталась удовлетворена его работой, но легче от этого ему не было, шикарная дама все равно высечет слугу.
Черный шелк медленно подплыл к Ивану и остановился прямо перед ним. Некоторое время платье колыхалось, но потом утихомирилось. Секунды летели, а несчастный видел лишь роскошное платье, а затянутая в него красавица молча лицезрела его согнутую перед ней спину.
Подними голову, смерд, – разжала, наконец, губки барыня.
Ивашка робко поднял взор и увидел улыбающуюся госпожу. Ее грудь хищно вздымалась и была готова выпрыгнуть из узкого лифа. Молодая барыня была прекрасна. Она источала аромат французских духов, ее холеные ручки помахивали розгами.
Холоп Ванька, выслушай свой приговор! – Голос госпожи звучал торжественно и строго, – ты признан виновным в плохом исполнении приказов твоей барыни, неисправимой лени и разгильдяйстве. Более того, ты посмел врать госпоже и даже надерзил ей. Поэтому ты будешь жестоко наказан. Я приговариваю тебя к суровому телесному наказанию, и буду пороть тебя розгами.
Слушаюсь, барыня, – пробормотал Иван.
Тогда ложись на лавку, начну сечь, – усмехнулась крепостница и указала пальчиком на скамейку для порки.
Ивашка послушно, но, трясясь, подошел к лавке и улегся на нее животом. Барыня продела его руки в специальные кандалы и защелкнула их на запястьях. Через мгновенье она сковала лодыжки, а ноги и спину стянула ремнями. Несчастный холоп был полностью обездвижен. Госпожа неторопливыми движениями заголила ему зад, приспустив штанишки. Нервы бедолаги готовы были разорваться. Затем помещица зачерпнула ковш рассола и обильно оросила задницу приговоренного.
Как же я сейчас тебя высеку, – презрительно молвила барыня, – век будешь знать, как дерзить нежной женщине.
И тут первая розга со свистом рассекла воздух и больно укусила Ваньку. Секомый дико вскричал, но госпожа немедленно стегнула снова. Холоп заголосил, но порка только началась.
Простите, барыня, простите, помилуйте дурака, – завопил несчастный, – я не вынесу порки, я умру.
Твоя жизнь и смерть в руках твоей барыни, – холодно произнесла Марина, продолжая бодро махать розгами, и мне решать, когда тебе умереть. Ничего, я научу тебя жить.
Женственная барыня секла мастерски. Ее уверенные движения были полны грациозности. Слегка приседая, и выставляя вперед изящную ножку, леди широко размахивалась, и наносила длинный красный узор рукой художницы. Широкое платье шуршало и колыхалось, задевая своей нежной тканью кожу крепостного. Госпожа порола с оттяжкой, проводя кончиками розог по всему заду.
Ванька не находил себе места от невыносимой боли. Он истошно вопил, просил о пощаде, молил барыню простить. Но крепостница была неумолима и продолжала безжалостно пороть. Каждая розга жестоко впивалась в попу, просекая кожу, оставляя длинный красный след.
Настегав первую сотню алых полос, барыня отбросила измочаленные розги, и встала перед головой кричавшего мужика. Мило улыбаясь, она ждала, пока Иван притихнет.

Вторую сотню будешь считать, – объявила барыня, – собьешься, высеку заново.
Ивашка помертвел. Перед ним стояла сложная задача. В словах своей молодой повелительницы он не сомневался. Если он ошибется, Марина велит начинать новый отсчет.
Барыня выбрала розги, подошла, размахнулась и пропорола ими зад.
Один! Спасибо, барыня.
Вторая порция внушения почтения к госпоже не заставила себя ждать.
Два! Спасибо, барыня.
Розги певуче рассекли воздух.
Три! Ай! Спасибо, барыня.
Марина шутливо сделала реверанс и трижды быстро стегнула.
Ааааа! Четыре! Пять! Шесть! Спасибо барыня.
Платье леди соблазнительно колыхалось.
Семь! Спасибо, барыня.
Следующей розгой госпожа просекла кожу.
Уааааа! Простите! Восемь! Спаси-и-и-бо, барыня.
Довольная властью помещица порола от души.
Деееееевять! Спасибо, барыня.
Поротый зад был весь перечерчен красными полосками.
Ой! Спасибо, барыня. Десять!
Следующие удары леди стала наносить гораздо быстрее. Она секла сильно и стремительно, холоп считал розги с трудом. К тридцатому удару Иван взвыл.
Три-иииииидцать. Простите ради бога.
Ты должен был сказать: «Спасибо барыня», – недовольно провозгласила Марина, – придется пороть сначала.
Ванька был в ужасе. Боль разошлась уже по всему телу, но к его губам уже поднесли платье, и он со слезами на глазах поцеловал его.
Барыня велела заново начинать отсчет и принялась вновь активно сечь. Розги жестоко ласкали уже темно – лиловый настеганный зад мужика, но дама не унималась. Она продолжала свое милосердное воспитание. Впрочем, теперь госпожа Мамонова порола сильно, но медленно, давая холопу время подсчитать очередной свистящий нахлест. Наконец, холоп сомлел и последнее, что он помнил, было шуршащее платье барыни, свист розог и ее серебристый смех.

Читать онлайн “Сборник рассказов о порке” – RuLit – Страница 6

Через час мама вернулась. Я со страхом увидел у нее в руках целую охапку ивовых прутьев. Я понял, что она ходила в парк рядом с нашим домом, чтобы заготовить новые розги. Но так много прутьев сразу никогда раньше весной не готовили. Мне стало страшно. Мама довольным голосом произнесла: “Видал, сколько я приготовила для твоей задницы…” Она унесла прутья в ванну, и услышал, как она готовит розги: моет их от пыли и бросает в воду, чтобы отмокали для гибкости. Розги мама держала прямо в ванной. Их вынимали только на время купания, а потом клали снова в воду. Я размышлял, что мне готовят, когда мама вошла в комнату с 3 пучками розог и веревкой. Я дрожащим голосом спросил: “Маам, а за что ты меня будешь пороть? За школу ты ведь уже высекла.” Мама насмешливо сказала: “Не до конца. Высекла за прогул. А теперь – за обман. Получишь еще 50 розог.”

Я попробовал попросить отложить порку на следующий день, но ничего не получилось. Мама взяла меня за ухо и подняла с колен словами: “Вставай, мерзавец, сейчас получишь все сполна.” Я встал с колен, морщась от боли в ухе и лег на кровать. Под лобок мне положили свернутый плед, чтобы поднять попу. Я вытянул руки к голове, а мама связала их веревкой. Потом провела рукой по моим ягодицам и насмешливо сказала: “Конечно, твоей заднице надо бы дать отдых, но ты меня жутко разозлил своим проступком. И не вздумай кричать или просить остановить порку, иначе отлуплю пряжкой ремня…” Потом мама взяла первый пучок розог и со словами “пусто в голове, добавлю на попе” ударила меня розгами. Она сильно секла. Удары ложились на уже вспухшую попу и ляжки, поэтому причиняли резкую боль. Я сумел сдерживать крик только первые 20 ударов, а потом стал протяжно ойкать и стонать. Мама приостановила порку и дала мне по губам со словами “замолчи, негодяй, терпи заслуженное”. Но я не мог сдерживать крики. Мне казалось, что на попе уже выступила кров, так было сольно. Я стал вскрикивать “не буудуу боольшее, ообеещааюю…”, “проостиии” “оойй, боольноо” и т.п. Самому стыдно об этом вспоминать. После розог мама снова за ухо подняла меня с кровати, надавала рукой по губам. Затем повела к журнальному столику, на котором лежал ремень. Мама взяла его в правую руку, положила меня поперек своих коленей, а я потом почувствовал сильный удар по правой ягодице. Мне уже была знакома пряжка, потому я не сомневался, что бьют ею. 10 ударов по правой, 10 – по левой.

Потом меня отпустили. Со слезами на глазах я просил меня простить, целовал мамины руки, розги, пряжку и обещал исправиться. Мама, довольная тем, что так серьезно меня наказала, произнесла: “Будешь теперь знать, как прогуливать и обманывать. Но на этом твое наказание не окончено. Сегодня я тебя уже пороть не буду и завтра тоже. А с понедельника и по субботу” утром и вечером буду всыпать для профилактики по 20 розог, чтобы не расслаблялся. Справлять пропуски только на “пятерку”. За “четверку” высеку, а за “тройку” высеку в классе. Так и знай.” Потом мне приказали встать в середину комнаты на колени. Я простоял так час. До самого сна мне не разрешили одеть трусы. Но я даже был этому рад. Ведь попа разрывалась от боли. Всю неделю я спал на животе. Кроме физики мне удалось все стать на пятерки. Физик поставил четверку. Потому в пятницу я получил еще 40 розог и мама пригрозила, что в субботу все-таки выпорет меня перед классом. Но увидев мое отчаяние, сказала: “Ладно, если завтра классная поставит тебе “хорошо” по поведению, накажу только дома, но накажу.” В субботу классная со словами “не хочется показывать голую попу девочкам?” поставила мне “хорошо”. Дома меня ждали еще 30 розог. Но я уже выдержал их молча. На этом наказание закончилось. До самих летних каникул я вел себя примерно из кончин тот учебный год на “отлично”. Рассказывал так подробно, чтобы было ясно, как полезны порка и даже стыд для мальчишек. А если это порка от маминой руки и в присутствии учительницы, то стыд и польза от розог ничуть не меньше отцовского наказания.

На днях мне пришлось стать свидетелем весьма интересной и захватывающей сцены. Речь идет об одной весьма достойной и солидной даме. Это интеллигентная женщина сорока восьми лет, звать ее Ирэна Исааковна. Она значительно старше меня по возрасту, очень умна и начитана. Знакомы мы очень давно и отношения у нас самые дружеские.

В конце ноября мы вместе сидели у нее в кабинете и пили чай. Зашел разговор о воспитании детей и мы коснулись темы телесных наказаний. Я сказал, что порку в воспитании детей не приемлю. Она ответила, что в этом плане полностью разделяет мое мнение. В ее понятии порка ребенка отвратительна. Но вот взрослым, по ее мнению, периодическая порка не помешает, причем сечь следует не ремнем, а розгами – это куда эффективней. Я попросил ее обосновать это заявление, которое меня тогда весьма шокировало. Ирэна Исааковна ответила, что взрослые грешат значительно чаще и, в отличии от детей, вполне сознательно. Осознание предстоящей порки очень многих людей удержало бы от дурных поступков, стало бы значительно меньше грубости, хамства оскорблений, супружеских измен и так далее. Я подумал и ответил, что в принципе не нахожу возражений против ее аргументов, но, тем не менее, многие из современников не согласились бы с этим. Она ответила, что в дореволюционной России телесные наказания практиковались сплошь и рядом. Розги свистели в учебных заведениях, в полицейских участках, в домах весьма уважаемых людей, и так далее, действовала порка весьма эффективно и никто не находил это наказание.недостойным. К нему тогда относились, как сейчас к кратковременной отсидке или административному штрафу. Советская власть от подобных наказаний наотрез отказалась, посчитав, что это унижает человеческое достоинство. Это была ошибка. Телесные наказания много десятилетий не практикуются. Именно в этом причина того, что наше современное общество их не приемлет. В странах Европы, по словам Ирэны Исааковны, до сих пор применяется порка в некоторых частных учебных заведениях. В исламских же странах провинившихся порют на площадях прилюдно. И никто не считает это неправильным. Эффект же от подобных наказаний несоизмеримо больше, чем от всех наших штрафов и прочих так называемых административных мер. свою речь Ирэна Исааковна закончила тем, что современному правительству России просто необходимо ввести телесные наказания в стране. Жаль, что правительство этого не понимает. Розги решили бы многие проблемы.

Минут пять я, ошарашенный подобным выступлением, думал над этой страстной речью солидной сорокавосьмилетней дамы в защиту телесных наказаний, потом спросил, а считает ли Ирэна Исааковна себя полностью безгрешной. Она ответила, что безгрешных людей не бывает, даже самые порядочные люди частенько грешат.

Тогда я спросил, а как бы она отнеслась к тому, если бы ее секли за проступки розгами.

Ирэна Исааковна улыбнулась и ответила:

– Хороший вопрос. Раз я уж сама завела этот разговор и прочитала на данную тему целую лекцию, то придется открыть тебе небольшую тайну.

Она спросила, знаю ли я ее подругу Ларису Михайловну. Конечно же я ее знал. Далее я услышал очень удивительную и весьма пикантную историю.

Лариса Михайловна полностью разделяет взгляды Ирэны. Они уже больше года, как один раз в месяц, в последнюю субботу прошедшего или в первую субботу последующего месяца, встречаются вдвоем в пустующей квартире и производят телесные наказания друг дружки за накопившиеся за месяц пpоступки. Причем они внесли в это элемент игры. Сначала женщины усаживаются играть в карты, в “дурачка”. Та из них, которая осталась дважды, а играют они не более трех раз, становиться перед выигравшей по стойке “смирно” и перечисляет перед ней свои прегрешения. Выигравшая слушает ее сидя, после чего решает, в зависимости от количества прегрешений, сколько розог ей дать. Обычно назначается от 30 до 8О розог, но не больше сотни. После чего проигравшая с задранным подолом ложится на живот, а выигравшая берет в руки розги и хорошенько сечет подругу. Я, конечно был поражен услышанным. Потом я спросил, кто же из них чаще проигрывает. Ирэна Исааковна ответила, что в карты ей везло больше. Поэтому Ларисе Михайловне приходилось терпеть порку чаще. Однако и ей самой несколько раз приходилось ложиться под розги. Она сказала, что это очень больно. Ощущение такое, как-будто зад кипятком шпарят. А после порки проблема сесть. Однако эффект, по ее мнению, положительный. Она стала меньше опаздывать на работу, меньше стервозничатъ в семье и с окружающими, одним словом, стала лучше себя вести во всех отношениях.

Что означает сечь розгами”. Как в старину секли розгами? Про сечь розгами непослушных девушек () Меня в детстве секли розгами”

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 582 100
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 536 710

Джеймс Глас Бертрам

Некий школьный учитель рассказывал, что в течение своей пятидесятилетней деятельности он нанес около полумиллиона палочных ударов и сто двадцать четыре тысячи ударов плетью! Если бы этот педагог жил во времена мудрого царя Соломона, то, конечно, он был бы мил и дорог сердцу последнего. Вот уж поистине типаж учителя «доброго старого времени»! Того времени, когда все преклонялись пред дисциплиной, не жалели розог и не потакали детям. Счастливые школьники наших дней имеют самое смутное представление о том времени и о той строгости, в которых жили и учились наши отцы и деды. Теперь наказание розгами почти вышло из моды; вообще, нынешняя розга это — тень той, какая существовала лет сто тому назад; ее можно сравнить с игрушкой, если представить себе ужасное орудие наказания давно прошедших, слава Богу, времен.

В эти «давно прошедшие» времена розгу применяли далеко не к одним лишь мальчикам. Постепенно она возводилась до степени символа авторитетности, пред ней дрожали даже бородатые мужчины, в тиранических руках своих держали ее и короли, и завоеватели и владетельные особы седой старины. В этом может убедиться каждый, обратившись к историческим источникам.

Телесные наказания известны чуть ли не с сотворения мира: об этом повествуют нам самые древние авторы. И нет никакого сомнения в том, что розга оказала огромное влияние на судьбы человечества, причем в эволюции общего прогресса разновидности телесного наказания играют довольно видную и интересную роль. Из истории язычества мы черпаем массу сведений о тех многоразличных родах телесного наказания, где розга занимала первое место. Так, например, спины колодников, рабов и пленных подвергались безжалостной и как бы на роду написанной им экзекуции розгами. Плеть или, как ее принято называть в общежитии, плетка явилась на сцену гораздо позже, уже во времена христианства. Особенно хорошо известна была розга древним персам, и даже знатнейшие в государстве не были избавлены от наказания ею, причем существовал обычай — еще и теперь практикующийся кое-где на Востоке — после экзекуции приносить всеподданнейшую благодарность за «милостивое наказание». Такой «этикет», к сожалению, еще недавно был в моде, среди особенно жестокосердых педагогичек.

В позднейшие времена знатные персы были изъяты от личного наказания. Мы говорим «личного» потому, что, вместо тела, экзекуции подвергалось платье провинившегося, по которому палач старательно прохаживался плетью. Таким образом, жестокая порка заменялась чисто символическим наказанием, и правы, пожалуй, те, которые утверждают, что именно в это время возникла у персов поговорка, трактующая «о правах для богатых и о правах, писанных для бедных».

До основания Рима плетка ежедневно усердно прогуливалась по телу рабов, причем древние римляне считались великими маэстро и художниками по части применения этого милого «инструмента». Как в сатирах Ювенала, так и в трудах различных писателей того времени встречается обильное количество примеров, прекрасно иллюстрирующих всю тяжесть современного телесного наказания. Судьи того времени, находясь при исполнении служебных обязанностей, были буквально окружены целой массой кнутов, плетей и розог. Есть основание предположить, что подобным декорумом имелось в виду нагнать страх и ужас на всех, обращающихся к услугам юстиции. Все эти орудия пытки носили различные имена. Для слабо провинившихся, подлежавших легкому наказанию, предназначалась так называемая ferula, для более тяжких преступников предназначались и более сложные наказания, среди которых наиболее ужасным было страшное flagellum. Судьи древнего Рима имели неограниченную власть над подведомственными им подсудимыми, т.е. над теми несчастными, которые по воле рока должны были предстать пред их грозные очи. При этом нужно добавить, что жизнь рабов ценилась их господами и госпожами прямо ни во что, и поэтому нередко несчастные засекались буквально до смерти. В то же время обычаи древнего Рима требовали содержания огромного штата домашних слуг, и неудивительно, что многие из последних чрезвычайно легко впадали в немилость своих повелителей.

Так, в рассказах о римской жизни очень часто упоминается о том, что тот или иной из подвергшихся гневу рабов со слезами на глазах умолял наиболее симпатичного из пировавших гостей быть посредником между ним и его господином и спасти его от грозившей ему порки. В весьма обстоятельном описании пиршества у Тримальхиа мы находим подтверждающие только что сказанное примеры.

Экзекуция рабов практиковалась иногда, как средство для увеселения собравшихся на банкет гостей или же для услаждения взоров сытно попировавших римлян. Особенной жестокостью отличались в то время дамы, превосходившие в своей строгости самых суровых мужчин; они буквально изощрялись в выдумывании наказаний, вследствие чего горничные этих прелестных деспотов в юбках влачили далеко не завидное существование. Туалетная комната знатной римлянки представляла собой не менее обширный арсенал плетей и розог, нежели камера судьи. Римлянки имели обыкновение содержать огромный штат женской прислуги, причем на каждую из них возлагалась особая обязанность либо по дому, либо по гардеробу своей госпожи. Особенно жалки были последние; они обязаны были услуживать своей госпоже в полуобнаженном виде, чтобы при малейшем проступке могло последовать немедленное и надлежащее увещевание с рукоприкладством.

По отношению к мужчинам-рабам практиковался особенно излюбленный способ, заключавшийся в подвешивании их за руки на толстом брусе с привязыванием к ногам солидных тяжестей, чем устранялась возможность сопротивления своим мучителям во время экзекуции. Порка женщин и девушек господами производилась несколько иначе; правда, несчастные тоже подвешивались к палкам, но здесь проявлялась некоторого рода снисходительность! Жертвы исступленной женственности подвешивались не за руки, а за волосы. Подобная жестокость, чтобы не сказать более, к счастью, в позднейшие времена никогда более не имела места, хотя многие прислужницы, вследствие самых ничтожных причин, и продолжали подвергаться со стороны своих повелительниц телесному наказанию. Еще не так давно в Шотландии одна дама была присуждена к месячному тюремному заключению за то, что «отпустила» пощечину своему лакею. Другая строптивая шотландка была присуждена к денежному взысканию и к возмещению убытков за бесчестье своей горничной, подвергшейся наказанию розгами!

В отчете одного из судебных заседаний мы читаем, что некий владелец фабрики плетеных из соломы изделий в Лутоне был приговорен к шестимесячному тюремному заключению за то, что подвергал телесному наказанию служивших у него на фабрике работниц.

Насколько нам известно, школьные учителя стали применять к своим воспитанникам розгу уже очень много лет тому назад. Масса анекдотов из этой области перешла со времен самой седой старины, хотя нельзя умолчать также и о том, что наряду с подобными анекдотами-фактами известны случаи, когда учителя подвергались наказанию со стороны своих питомцев… Наиболее любопытным из этой области фактом является добровольное сечение, вошедшее в обычай у спартанского юношества. Очевидцем подобных экзекуций был сам Плутарх, повествующий о них в своих бессмертных сочинениях. На ежегодных ристалищах-конкурсах флагеллянтов особенно счастливыми считали себя те мальчики, которые могли в течение целого дня выдержать жестокую порку пред алтарем Дианы, причем победителем являлся, разумеется, тот из добровольцев, которому удавалось снести наибольшее количество ударов. Тут же присутствовали и родители секомых, которые, ничтоже сумняшеся, подбадривали своих «артистов» и требовали от них, чтобы боль переносилась ими безропотно и «красиво». Особые жрецы должны были разводить на месте представления священный огонь и, исследуя раны, предсказывать молодым героям их будущее.

Источники:

http://vk.com/wall286068968_48
http://www.rulit.me/books/sbornik-rasskazov-o-porke-read-210600-6.html
http://www.litmir.me/br/?b=129034&p=90